проблема талулы в том, что она замечает слишком много.
это получается само собой: деталь здесь, деталь там, совпадение сейчас, случайность тогда — мозаика складывается даже тогда, когда ей хотелось бы задержаться в полном неведении.
оставаться бестолковой симпатичной блондинкой в глазах окружающих.

большую часть своей жизни талула считает свою наблюдательность преимуществом — одним из тех, которыми она активно пользуется; спустить лучшие годы в унитаз или застрять в чьей-то тени — не её история; в планы так же не входит мириться с чем-то, что ей не нравится.
или с кем-то.

гребанная наблюдательность становится проблемой, когда талула выплевывает землю и не сразу понимает, какого хера её похоронили без её ведома; жених тоже не успевает оправдаться: драгоценные секунды он тратит на испуганное блеяние при виде своей восставшей из мертвой невесты, после — валится обескровленной тушей на их когда-то белый ковер.
талула вытирает трясущейся рукой губы и обещает прикончить сделавшего это с ней ублюдка.

задача оказывается сложнее: чтобы добраться до обратившего её вампира, приходится внести коррективы в свою систему ценностей. новые сородичи явно не горят желанием распахивать перед ней объятия, и все-таки занять свое место в пищевой цепи у нее получается. терпения и времени теперь, хоть отбавляй; талула работает то на одних, то на других, то на нескольких разом — и с удивительной изящностью выкручивается из потенциальных конфликтов, пока еще не заработав цену за свою голову.

(соблазн узнать стоимость не пересиливает здравый смысл)
(но это пока)

влиять и контролировать — полезное дело, но не менее важно уметь чувствовать нужное дуновение событий, чтобы приблизиться к своей цели.

когда на шее смыкается когтистая лапа вендиго, которого она выискивала почти неделю, талула едва сдерживает улыбку и впервые за последние годы думает, что сорвала джек-пот.

— мог бы для начала поздороваться, брамс.

однажды девочка начала замечать странное не за тем, за кем следовало, и решила, что сможет сама с этим справиться.
итог: все пошло по пизде.

по идее, фрэнсис и талула уже пересекались и не раз, но история между ними оставалась на определенной дистанции — от копов, особенно занимающихся отловом не_людей, нарушающих закон, у нее есть все причины держаться подальше.
а вот от бывших уже необязательно.
тем более, от находящихся в розыске за убийство.

по динамике ни на чем особо не настаиваю и предпочитаю смотреть по игре и сюжету. меня вполне устроит история с "мама, мне нравится девочка, я не знаю, как ей об этом сказать".

брамс — настоящая фамилия фрэнсиса, что весьма малоизвестный факт, но вот мы здесь.
мыслями по общему сюжету поделюсь уже в личном общении, которое хотелось бы начать с примера поста.

одним достается все, другим — все остальное.

родной дом рэма характеризуется звяканьем стеклянных бутылок, пожелтевшими от сигаретного дыма стенами и синяками, расцветающими на теле под слоями одежды. вместо жалости он выбирает тихую ярость: с ней же впахивает как проклятый, пока штудирует учебники и берет еще одну подработку, чтобы оплатить дополнительные занятия.
на сочувствующие комментарии, что среда жизни определяет человека, рэм дергает верхней губой в порыве перегрызть очередному умнику глотку.
вместо этого пишет мотивационное письмо и добивается стипендии.

дом маттиаса характеризуется запахом чистоты, выжигающей сетчатку белизной, перезвоном хрустальных бокалов и кашемировыми свитерами; рэм думает: если он тут что-то разобьет, ему и двух почек не хватит, чтобы покрыть расходы — и вообще, какого хрена этот придурок из всех студентов архитектурного решил вцепиться именно в него.

маттиас собирает в себе практически все, от чего зубы кэмерона предпринимают попытку стереться друг о друга: щенячья вера в безобидность окружающих, отсутствие забот о расходах, бирюзовый мерседес и возможность в любой момент позвонить с мам, у меня тут проблемы. понятливости ему, впрочем, не занимать — кэмерону достаточно один раз объяснить, куда киттеридж может пройти со своими щедрыми жестами и предложениями о помощи, чтобы тот устраивал аттракцион щедрости где-то в другом месте.

себя же рэм оправдывает, что богатые дураки только и пригодны на то, чтобы посмеиваться над их неприспособленностью к реальной жизни.
или чтобы оказаться в первых рядах, наблюдая, как чей-то воздушный замок обрушивается вниз.

ожидаемого укола удовлетворения не наступает ни когда он разворачивает аккуратно исполненное приглашение на похороны, ни когда обдолбанный очередной химией маттиас захлебывается в дурацком смехе, говоря чушь, что их с братом просто перепутали.

рэм мысленно исправляется: не чушь — сам ведь и замечал, и ощущал, и догадывался, но цепочка мыслей рискует завести туда, куда он абсолютно точно не хочет, и вместо подтверждения сует придурка головой под холодный душ.

письмо с отказом от университета перечеркивает его планы пойти в магистратуру — и напоминает, почему они с киттериджем ни разу не друзья. маттиас не чувствует никакой неловкости, навязывая свою компанию, пока терпение кэмерона не лопается как резиновый шарик с водой.

у него есть диплом, благодаря которому ему не придется возвращаться в родной дом — этого достаточно, а всякие избалованные придурки с золотой ложкой в жопе могут пройти нахер со своими капризами, муками выбора цвета нового айфона и наркотическими приходами.
вместо ожидаемой эйфории рэм ловит приступ острого негодования.

..и страха: прислонивший к его боку лезвие ножа мужчина предлагает ответить на пару вопросов о его друге.
кэмерон раздраженно уточняет, что они не друзья — и выкладывает все как есть.

он, в конце концов, не герой, и продал бы маттиаса сатане даже за кукурузинку.
...или нет.

(да возьми ты, блядь, трубку)

я нихуя не понял
это норма.
собственно, основной конфликт в заявке более чем ясен, остальное от имени до внешности и деталей расы готов обсуждать и предлагать. фоном мы тут радостно педалим тему вокруг коллекционеров всяких необычных штук (и не только), чем радостно зарабатывает на кашемир и хрусталь мать маттиаса.
строгой канвы для того, куда повести динамику, в общем-то нет — приветливо отношусь ко всему не притянутому за уши, но сначала придется избежать удара топором от этой леди (если что залатаем). общение предлагается начать с обмена постами, чтобы понять сыграемся или нет.

Как-то утром Сейдж думает, что было бы забавно написать что-то вроде набора фактов о себе.

Например,
В двадцать пять она так сильно травится консервированным тунцом, что оплатить счет за госпитализацию ей удается только взяв кредит в банке.
Например,
Однажды, бездомная любезно делится с ней сигаретой, прежде чем предложить свою компанию, чтобы пересидеть ночь в чужом городе.
Например,
Идея этого списка приходит ей в голову в процессе изучения документов о разводе.

Разговор за дверью её комнаты разворачивается в очередной скандал — в какой-то момент крик матери перетекает в высокочастотный визг. В свои шесть лет Сейдж не воспринимает это как что-то ненормальное, но годы спустя решает тоже добавить это в список.

Сразу после:
Она понятия не имеет, кто ее отец.

(это для публики, которая все еще верит в его необходимость)

Сразу после:
Как-то она создала матери проблемы, назвав одного из ее ухажеров именем другого.

В доме ее тетушки Ширли удивительно тепло; осознавать себя в этих стенах Сейдж начинает спустя год жизни в одной комнате с кузиной — предсказуемость и безопасность еще долго кажется чем-то диковинным и неправильным; старые джинсы вдруг становятся малы в поясе, следом округлость обретают плечи и лицо. Пройдет еще какое-то время, прежде чем это начнет ее всерьез беспокоить и толкнет на изнуряющую дорожку диет, срывов и скачков веса.

Последний раз она видела мать, когда ей было десять. Уверенно сжать пальцы вокруг карандаша она смогла только через четыре месяца.

Доктор говорит, что восстановление прошло лучше, чем ожидалось — вскользь произносит, скорее, тете, чем ей, что профессиональной гитаристкой не стать, но в остальном мобильность пальцев в полном порядке; Сейдж не планировала всерьез учиться играть на чем-то, но сам факт отсутствия выбора воспринимается личной трагедией, над которой она плачет весь следующий вечер.

Свою первую сигарету она выкуривает на капоте полусгнившей тачки на свалке, ставшей точкой сбора их компании. Через полгода в ней же, на остатках заднего сидения она первый раз занимается сексом. До девятнадцати лет она считает себя асексуальной.

Зак трахается примерно с такой же уверенностью в собственной гениальности, с какой перебирает на гитаре четыре известных ему аккорда — и с таким же плачевным результатом.
Доходить это до Сейдж начинает с первыми этапами сползающей с глаз подростковой влюбленности.
Окончание школы вообще довольно быстро переигрывает систему ценностей — для высшего образования у нее нет ни средств, ни достижений, ни выдающегося интеллекта, зато хватает ответственности, чтобы найти работу в цветочном магазине и не вылететь с нее в первую же неделю. Старший сын хозяйки забегает пару раз в неделю, ведет с Сейдж вежливые беседы, хвалит ее неуклюжие букеты и делится планами расширять бизнес матери до целой сети; после, уже тише, уточняет, что лучше бы это оставить между ними, и обещает дать ей должность посерьезнее, прежде чем просит номер телефона.
За безобидными переписками с ним Зак теряет все очки преимуществ, а за своей окрыленностью Сейдж не замечает, в какой момент обсуждения поставок сменяются на вопрос, какого цвета сегодня ее нижнее белье.

В течение трех месяцев она утешает тридцатилетнего мужчину из-за сложностей в его с девушкой отношениях. Он пишет ей, что ему больше нравится красный. Она все еще обходит стороной вешалки с красными бюстгальтерами в отделе нижнего белья. До брака дольше всего она живет с парнем, которому сломала нос его же кубком за спортивные достижения в школе. В больнице они говорят, что упали вдвоем с лестницы.

Режим постоянного выживания становится такой же константой, как и ожидание, что в любой момент из любого угла в нее влетит та или иная неприятность. Квартира тети Ширли остается в восприятии сказочным воздушным замком; остальной отрезок жизни больше похож на аркаду, где нужно в срочном и правильном порядке затыкать образующиеся дырки.
Выплатила кредит? Займись прорванной в три часа ночи трубой.
Отвязалась от очередного придурка? Тебе сокращают зарплату — просто потому что.

Она свидетельствует против уже как год бывшего начальника, подтверждая суду его уклонение от налогов. От его брата она получает третью за неделю угрозу закопать ее нахер. Первые две озвучивает новый сосед. Ее ни разу никто не закапывал.

Вспышка искреннего интереса к кому-либо застигает ее фактически врасплох — еще пару дней назад Сейдж была уверена, что эта функция в ней давно и безвозвратно атрофирована; там же не находит причин почему, собственно, нет.
Находит ее сам Сильвен, отвечая полным отсутствием взаимности.

Она встречает своего мужа на свадьбе его лучшего друга. Она соглашается выйти за него замуж, застряв с ним на трассе с пробитым колесом машины. Ее муж запускает многообещающий стартап и находит инвесторов. Продинамивший ее парень дает о себе знать спустя два года — точнее с его слов, год и три месяца. Ее брак длится год и девять.

Однажды, мать переламывает ей поочередно семь пальцев: четыре на правой руке и три — на левой.
Однажды, она убеждает придурка с ножом не забирать у нее все деньги из сумки.
Однажды, она позволяет себе мысль, что, кажется, теперь у нее все будет нормально.
Однажды, ей говорят, что ее пока еще не бывший муж задолжал кучу денег — и было бы неплохо их отдать.

Сейдж думает, что это никогда, блядь, не закончится.